Неточные совпадения
— Ты пойми, — сказал он, — что это не любовь. Я был влюблен, но это не то. Это не мое
чувство, а какая-то сила
внешняя завладела мной. Ведь я уехал, потому что решил, что этого не может быть, понимаешь, как счастья, которого не бывает на земле; но я бился с собой и вижу, что без этого нет жизни. И надо решить…
«Что меня смутило? — размышлял он. — Почему я не сказал мальчишке того, что должен был сказать? Он, конечно, научен и подослан пораженцами, большевиками. Возможно, что им руководит и
чувство личное — месть за его мать. Проводится в жизнь лозунг Циммервальда: превратить войну с
внешним врагом в гражданскую войну, внутри страны. Это значит: предать страну, разрушить ее… Конечно так. Мальчишка, полуребенок — ничтожество. Но дело не в человеке, а в слове. Что должен делать я и что могу делать?»
Не только от мира
внешнего, от формы, он настоятельно требовал красоты, но и на мир нравственный смотрел он не как он есть, в его наружно-дикой, суровой разладице, не как на початую от рождения мира и неконченую работу, а как на гармоническое целое, как на готовый уже парадный строй созданных им самим идеалов, с доконченными в его уме
чувствами и стремлениями, огнем, жизнью и красками.
Национальное
чувство искалечено у нас, русских, нашим внутренним рабством, у поляков — их
внешним рабством.
Война лишь проявляет зло, она выбрасывает его наружу.
Внешний факт физического насилия и физического убийства нельзя рассматривать, как самостоятельное зло, как источник зла. Глубже лежат духовное насилие и духовное убийство. А способы духовного насилия очень тонки и с трудом уловимы. Иные душевные движения и токи, иные слова, иные
чувства и действия, не имеющие признаков физического насилия, более убийственны и смертоносны, чем грубое физическое насилие и разрушение.
С
внешней стороны теснил только полицейский надзор; не могу сказать, чтоб он был очень докучлив, но неприятное
чувство дамокловой трости, занесенной рукой квартального, очень противно.
В эти трудные минуты судьба церкви зависит не от
внешних вещей, не от принудительных охранений, не от государственных вмешательств, не от политических переворотов, не от общественных реформ, а от напряженного мистического
чувства церкви верных, от мистической свободы прежде всего.
Такие далекие путешествия были вообще не в обычае семьи. За пределами знакомого села и ближайших полей, которые он изучил в совершенстве, Петр терялся, больше чувствовал свою слепоту и становился раздражителен и беспокоен. Теперь, впрочем, он охотно принял приглашение. После памятного вечера, когда он сознал сразу свое
чувство и просыпающуюся силу таланта, он как-то смелее относился к темной и неопределенной дали, которою охватывал его
внешний мир. Она начинала тянуть его, все расширяясь в его воображении.
— Все равно. Мальчику остается только свыкнуться со своей слепотой, а нам надо стремиться к тому, чтобы он забыл о свете. Я стараюсь, чтобы никакие
внешние вызовы не наводили его на бесплодные вопросы, и если б удалось устранить эти вызовы, то мальчик не сознавал бы недостатка в своих
чувствах, как и мы, обладающие всеми пятью органами, не грустим о том, что у нас нет шестого.
Тут нет злобно обдуманных планов, нет сознательной решимости на систематическую, подземную борьбу, нет даже особенной хитрости; тут просто невольное, вынужденное
внешними обстоятельствами, вовсе не обдуманное и ни с чем хорошенько не соображенное проявление
чувства самосохранения.
И в этом уменье подмечать натуру, проникать в глубь души человека, уловлять его
чувства, независимо от изображения его
внешних, официальных отношений, — в этом мы признаем одно из главных и лучших свойств таланта Островского.
Прежде всего, он не был злым человеком, а затем, в нем сохранилось формальное
чувство известной
внешней порядочности.
Отрадно отозвался во мне голос Пушкина! Преисполненный глубокой, живительной благодарности, я не мог обнять его, как он меня обнимал, когда я первый посетил его в изгнанье. Увы! я не мог даже пожать руку той женщине, которая так радостно спешила утешить меня воспоминанием друга; но она поняла мое
чувство без всякого
внешнего проявления, нужного, может быть, другим людям и при других обстоятельствах; а Пушкину, верно, тогда не раз икнулось.
Вообще будем стремиться всеми доступными для нас средствами к достижению коренного переворота во взглядах,
чувствах и действиях нашего общества относительно греховности насилия по отношению к
внешним и внутренним врагам.
— Это еще так свежо, — ответил я, невольно улыбнувшись, так как заметил в углу висящее желтое платье с коричневой бахромой, — что мне трудно сказать о своем
чувстве. Но ужас… это был
внешний ужас. Настоящего ужаса, я думаю, не было.
Безотрадно и скучно подрастала маленькая графиня; по несчастию, она не принадлежала к тем натурам, которые развиваются от
внешнего гнета; начав приходить в сознание, она нашла в себе два сильные
чувства: непреодолимое желание
внешних удовольствий и сильную ненависть к образу жизни тетки.
Эта внутренняя работа мысли и
чувства делалась просто невыносимой благодаря тому, что не могла ничем проявиться во
внешних формах.
Феню любил он до безумия, хотя и не умел проявить своего
чувства громкими
внешними формами, как делают другие отцы.
Подобное отношение к
внешним впечатлениям мы замечаем и в другой среде, в людях, по своему воспитанию привыкших к отвлеченным рассуждениям и умеющих анализировать свои
чувства.
Мучался я особенно том, что я видел несомненно, что ко мне у ней не было другого
чувства, кроме постоянного раздражения, только изредка прерываемого привычной чувственностью, а что этот человек, и по своей
внешней элегантности и новизне и, главное, по несомненному большому таланту к музыке, по сближению, возникающему из совместной игры, по влиянию, производимому на впечатлительные натуры музыкой, особенно скрипкой, что этот человек должен был не то что нравиться, а несомненно без малейшего колебания должен был победить, смять, перекрутить ее, свить из нее веревку, сделать из нее всё, что захочет.
Бродячий взгляд Вадима искал где-нибудь остановиться, но картина была слишком разнообразна, и к тому же все мысли его, сосредоточенные на один предмет, не отражали впечатлений
внешних; одно мучительно-сладкое
чувство ненависти, достигнув высшей своей степени, загородило весь мир, и душа поневоле смотрела сквозь этот черный занавес.
Спешим прибавить, что композитор может в самом деле проникнуться
чувством, которое должно выражаться в его произведении; тогда он может написать нечто гораздо высшее не только по
внешней красивости, но и по внутреннему достоинству, нежели народная песня; но в таком случае его произведение будет произведением искусства или «уменья» только с технической стороны, только в том смысле, в котором и все человеческие произведения, созданные при помощи глубокого изучения, соображений, заботы о том, чтобы «выело как возможно лучше», могут назваться произведениями искусства.; в сущности же произведение композитора, написанное под преобладающим влиянием непроизвольного
чувства, будет создание природы (жизни) вообще, а не искусства.
Чтение или игра Николева была самая напыщенная, неестественная, певучая декламация, не совсем, однако, похожая на обыкновенное тогда чтение нараспев трагических стихов; что же касается до огня, до пылу, то его было гораздо более во
внешнем выражении, чем во внутреннем
чувстве.
Грек, одаренный высоким эстетическим
чувством, прекрасно постигнул выразительность
внешнего, тайну формы; божественное для него существовало облеченным в человеческую красоту; в ней обоготворялась ему природа, и далее этой красоты он не шел.
Как
чувство темное, бессознательное, он является вместе с первым развитием понятий в ребенке, тотчас, как только он начинает отличать самого себя от
внешних предметов.
Нет, я мог бы еще многое придумать и раскрасить; мог бы наполнить десять, двадцать страниц описанием Леонова детства; например, как мать была единственным его лексиконом; то есть как она учила его говорить и как он, забывая слова других, замечал и помнил каждое ее слово; как он, зная уже имена всех птичек, которые порхали в их саду и в роще, и всех цветов, которые росли на лугах и в поле, не знал еще, каким именем называют в свете дурных людей и дела их; как развивались первые способности души его; как быстро она вбирала в себя действия
внешних предметов, подобно весеннему лужку, жадно впивающему первый весенний дождь; как мысли и
чувства рождались в ней, подобно свежей апрельской зелени; сколько раз в день, в минуту нежная родительница целовала его, плакала и благодарила небо; сколько раз и он маленькими своими ручонками обнимал ее, прижимаясь к ее груди; как голос его тверже и тверже произносил: «Люблю тебя, маменька!» и как сердце его время от времени чувствовало это живее!
— Нужно жениться в двадцать лет или в сорок, — задумчиво говорила она, — так меньше риска обмануться самому и обмануть другого человека… а если и обманешь, то в первом случае платишь ему за это свежестью своего
чувства, во втором же… хотя бы
внешним положением, которое почти всегда солидно у мужчины в сорок лет.
Кроме того
чувства сознания своего превосходства над другими, которое испытывал Касатский в монастыре, Касатский, так же как и во всех делах, которые он делал, и в монастыре находил радость в достижении наибольшего как
внешнего, так и внутреннего совершенства.
Строго говоря, поэтическое
чувство есть почти во всяком человеке. Чрезвычайно трудно найти таких грубых и холодных людей, на которых ничто не производило бы впечатления, которые были бы равнодушны ко всему на свете. Но в обыкновенных людях
чувство это проявляется очень слабо и нередко заглушается разными житейскими расчетами и обстоятельствами. В поэте же оно развивается весьма сильно, является господствующим над другими сторонами души и выражается очень ярко, несмотря на все
внешние препятствия.
Поэт, умеющий прекрасно изобразить сердечное
чувство, дает нам прочное напоминание о нем и вновь вызывает из глубины души то, что прежде было заглушено в ней разными
внешними обстоятельствами.
Такое возражение совершенно неосновательно; при нём упускается из виду то обстоятельство, что ощущение
внешних впечатлений совершается не в самих органах
чувств, а в мозгу; мозг же неодинаков у людей и животных и даже допускает некоторое различие в различных людях.
Что касается до воли, то она ещё более, нежели
чувство, зависит от впечатлений, производимых на наш мозг
внешним миром.
Мы заткнули разбитое окно казенной подушкой. Запах несколько уменьшился, или мы притерпелись, но только тоскливое
чувство, внушенное нашей беспомощностью, тишиной, бездеятельностью одиночки, из острого стало переходить в тупое, хроническое… Мы стали прислушиваться к тихому жужжанию
внешней жизни, прорывавшемуся сквозь крепкие двери.
Но мы можем здесь еще раз обратить внимание читателей на мысль, развитие которой составляет главную задачу этой статьи, — мысль о том, что народ способен ко всевозможным возвышенным
чувствам и поступкам наравне с людьми всякого другого сословия [, если еще не больше,] и что следует строго различать в нем последствия
внешнего гнета от его внутренних и естественных стремлений, которые совсем не заглохли, как многие думают.
Я, будучи страстным охотником читать, то есть выражать
внешним образом
чувства другого, перечувствованные собственной душою, и находивший в этом неизъяснимое наслаждение, — я сам много трудился над «Бдениями Тасса».
Круг интересов маленького Сережи долгое время был ограничен только миром внутреннего
чувства, и из
внешнего мира он обращал внимание только на то, какое ощущение — приятное или неприятное — производили на него предметы.
Ты в тюрьме, ты болен, ты лишен возможности какой бы то ни было
внешней деятельности, тебя оскорбляют, мучат, — но внутренняя жизнь твоя в твоей власти: ты можешь в мыслях упрекать, осуждать, завидовать, ненавидеть людей и можешь в мыслях же подавлять эти
чувства и заменять их добрыми.
Материалисты проникнуты благочестием к Деметре, хотя и в самом
внешнем и грубом ее аспекте, идеалисты же, будучи лишены
чувства материи, не имеют и этого благочестия.
Это учение Беме глубоко чуждо духу Каббалы, знакомство с которой у него несомненно, ибо эротическая метафизика Каббалы, при некотором
внешнем сходстве с бемизмом (исходный андрогинизм Адама), проникнута
чувством глубочайшей изначальности и реальности пола.
Находить здесь правую меру, для которой нет
внешних критериев, а есть только внутренний (так сказать, религиозно-эстетический), и есть задача «духовного художества», руководимого лишь духовным вкусом,
чувством духовного такта…
Справедливо, что всякая реальность, будет ли то чужое «я» или
внешний мир, установляется не рассудочно, но интуитивно, причем интуиция действительности имеет корни в
чувстве действенности, т. е. не гносеологические, но праксеологические [Ср. мою «Философию хозяйства», главу о «природе науки».].
В первобытные времена человек был еще вполне беспомощен перед природою, наступление зимы обрекало его, подобно животным или нынешним дикарям, на холод и голодание; иззябший, с щелкающими зубами и подведенным животом, он жил одним
чувством — страстным ожиданием весны и тепла; и когда приходила весна, неистовая радость охватывала его пьяным безумием. В эти далекие времена почитание страдальца-бога, ежегодно умирающего и воскресающего, естественно вытекало из
внешних условий человеческой жизни.
Не рабствуй женщине!
Умей сдержать порывы ласки,
Под
внешним льдом наружной маски,
Умей в ней
чувства разбудить,
Тогда она начнет любить!
Он подумал об этом совсем не радостно… Больше из смутного
чувства внешнего приличия, он пододвинулся к Серафиме и тихо взял ее за руку около локтя. Рука ее не дрогнула.
Он мог произносить огромные речи, с обилием фактов и цифр и с искусной аргументацией, но его сила заключалась не в проявлении пылкого темперамента, не во
внешнем блеске, а в убежденности, логике, прямоте и несокрушимом натиске доводов и внутреннего
чувства.
Это
чувство усилия и
внешней «подвинченности» до сих пор портит немецкую «читку», как выражаются у нас актеры.
2)
Внешней красотой, достигаемой техникой, соответственной роду искусства. Так, в драматическом искусстве техникой будет: верный, соответствующий характерам лиц, язык, естественная и вместе с тем трогательная завязка, правильное ведение сцен, проявления и развития
чувства и
чувство меры во всем изображаемом.
Какое-то безотчетно горькое
чувство шевелилось в его душе во время этой церемонии, хотя, вращаясь в великосветском кругу Петербурга и как врач, и как знакомый, он присутствовал на десятке подобных свадеб, как две капли воды похожих одна на другую и по
внешнему эффекту, и по внутреннему содержанию.
Сын крестьянина, мещанина, торговца, мелкого чиновника всегда остается похожим на своих папашу и мамашу по
внешнему виду, манере держать себя,
чувствам, характеру, понятиям о жизни, в нем проявляется что-то тяжелое, грубое, резкое, недоконченное, узкое и мелкое.
Он — чудак, развившийся на грубой солдатской основе, обязанный всем самому себе, она — из знатного семейства, воспитанная на
внешних приличиях и
чувстве фамильного достоинства.